Фашизм (итал. fascismo, от fascio — пучок, связка, объединение) — одна из форм реакционных антидемократических буржуазных движений и режимов, характерных для эпохи общего кризиса капитализма, выражающая интересы наиболее реакционных и агрессивных сил империалистической буржуазии.

Фашизм как движение представляет собой своего рода правоконсервативный революционаризм — реакцию на глубокий кризис капитализма, пытающуюся спасти его от гибели путём слома буржуазной демократии и крайним насилием.

Фашизм у власти (т. е. фашистский режим) — открытая террористическая диктатура самых реакционных сил монополистического капитала, осуществляемая с целью сохранения капиталистического строя.

1.  Основные признаки фашизма

Для определения специфики фашизма по сравнению с другими формами классового господства буржуазии недостаточно учёта его социально-политической функции. Функция любой формы господства буржуазии — сохранение и упрочение капиталистического общественного устройства. Существо фашизма раскрывается в террористических методах отстаивания классового господства буржуазии, в форме организации государственной власти, резко отличающейся от буржуазно-демократических порядков.

Важнейшие отличительные черты фашизма:

• применение крайних форм насилия для подавления рабочего класса и всех трудящихся,
• воинствующий антикоммунизм,
• отрицание любой формы демократии,
• оголтелый национализм, достигающий кульминации в расизме,
• обширные империалистические притязания,
• культ государства и «вождей»,
• антигуманизм,
• разнузданная социальная демагогия,
• умение мобилизовать массовый базис,
• широкое использование государственно-монополистических методов регулирования экономики,
• максимальный контроль над всеми проявлениями общественной и личной жизни людей.

Все эти свойства фашизма с разной степенью интенсивности обнаруживаются у всех фашистских движений и режимов. Многие из перечисленных признаков присущи и «традиционным» формам реакции, однако у фашизма они настолько гипертрофированы, что обретают новое качество.

Особенностью фашизма как режима, по сравнению с режимами военной диктатуры, личной власти, бонапартизма и др., является осуществление насилия над массами через всеобъемлющую государственно-политическую машину, включающую систему массовых организаций и разветвлённый аппарат идеологического воздействия, дополняемых системой массового террора. Из эпизодически используемого средства насилие превращается в норму общественной жизни.

Масштабы перманентного и тотального террора могут колебаться в различных фашистских режимах, но он является их важной и неотъемлемой отличительной чертой, в которой как бы фокусируются все остальные свойства фашистского феномена.

Перманентный террор подкрепляется демагогической апелляцией к массам, фашизм широко использует псевдореволюционные и псевдосоциалистические лозунги и формы организации масс для маскировки тотального насилия. Путём националистической и социальной демагогии фашизм способен мобилизовать и политически активизировать часть населения в интересах эксплуататорского строя. Массовая база фашизма — по преимуществу средние слои капиталистического общества.

Для практического осуществления перманентного и тотального террора потребовалось создать специфический аппарат насилия. Им явилась неограниченная диктатура, стремившаяся поставить под контроль всё гражданское общество.

Подобный характер фашистских режимов усиливал относительную самостоятельность государственной власти. В отличие от парламентарных порядков она не зависит от колебаний избирательной конъюнктуры. В то же время мобилизованный фашистами массовый базис обеспечивал государству значительную свободу рук во взаимоотношениях с представителями господствующих классов. У него не было необходимости постоянно балансировать между различными их фракциями, чтобы учесть самые разнообразные интересы. Поэтому фашистская система могла последовательнее проводить политический курс в соответствии с притязаниями наиболее могущественных и реакционных группировок монополистического капитала. Именно от них в первую очередь зависели пределы, в которых могла проявляться «свобода воли» фашистских главарей.

Из этого вытекала также специфика фашистских методов государственно-монополистического регулирования, отличавшаяся значительным разнообразием в зависимости от уровня экономического развития отдельных стран, мощи и организованности монополий, масштабов империалистических притязаний государств. Государственное вмешательство осуществлялось прежде всего в интересах тех монополистических группировок, которые теснее всего срослись с режимом.

Общность черт, присущих фашизму как политическому течению, не исключает существования различных его форм. Так, преобладание милитаристских сил характерно для военных фашистских режимов.

2.  Идеология фашизма

В борьбе за создание массовой социальной базы фашизм выдвинул систему взглядов (т. н. фашистская идеология), использовавшую в значительной мере реакционные учения и теории, сложившиеся до его появления (расистские идеи; антидемократические концепции Ницше и Шпенглера, Джентиле; антисемитизм; геополитика, пангерманизм и т. д.).

В центре фашистской идеологии — идеи военной экспансии, расового неравенства, «классовой гармонии» (теории «народного сообщества» и «корпоративности»), вождизма («принцип фюрерства»), всевластия государственной машины (теория «тотального государства»). В наиболее концентрированном виде эти идеи были выражены в книге А. Гитлера «Моя борьба» («Mein Kampf», 1925). Весьма существенная черта фашистской идеологии — крикливая демагогия с целью маскировки её истинного содержания. Этой цели служило, в частности, спекулятивное использование фашизмом популярности идей социализма в массах. Возникнув как реакция на революционный подъём, наступление которого возвестила Великая Октябрьская социалистическая революция в России, фашизм превратился в ожесточённого и опасного противника всего прогрессивного человечества и прежде всего международного революционного рабочего движения.

Фашизм и его идеология – типичный продукт империализма XX века. Он нуждался прежде всего в идеологии «стадного» типа и конструировал её из подручного исторического материала. Составными частями идеологии фашизма являются доктрины тоталитарного государства и агрессивного этноцентризма. Её важным звеном обычно выступает квази-религиозный политический культ.

2.1.  Иррационализм

Используя и подогревая исторически сложившиеся предрассудки масс, фашизм навязывает массовому сознанию свои идеологические стереотипы (расизм, шовинизм, милитаризм, культ силы и т. д.), стремится заново создать или возродить активную систему идейного и ритуального принуждения. Фашизм нарочито отказывается от претензий на «научность» своей идейной опоры, резко разграничивая (не только в пропаганде, но и на практике) систему «полезных» (для государства, нации) знаний и убеждений от «разлагающего объективизма» научного мышления, пригодного лишь для служебных целей. «Мировоззрение не имеет ничего общего со знанием, – утверждал Геббельс. – Чем больше обо всём знаний, тем – как это часто бывает – меньше решимость выступить в пользу определённого мировоззрения. Мировоззрение – это специфический взгляд на мир, предпосылкой его является подход к событиям под одним и тем же углом зрения». По такому же образцу строились рассуждения идеологов итальянского фашизма Дж. Джентиле или А. Рокко о вреде «интеллектуализма» для фашизма, который опирается на «действие и чувство»; аналогичными суждениями обосновывал своё недоверие к «интеллигентам и интеллигентности» и Гитлер («человек может умирать лишь за ту идею, которой он не понимает»). Один из стандартных тезисов фашистских теоретиков состоял в том, что фашизм «не нуждается в доказательствах», поскольку он подтверждается лишь собственной практикой и тем противостоит либеральным или социалистическим учениям, ищущим своего обоснования в теоретических подходах к обществу.

Претендуя на «историческое» обоснование своих взглядов, идеологи фашизма ссылались на теорию сильной власти Макиавелли, концепцию общества-государства Гоббса, сакрализацию государственной идеи у Гегеля; для идеологов немецкого фашизма наиболее характерны ссылки на органицизм в социологии XIX в., рассматривавший нацию и государство как «биологический организм», философию человека у Ницше, псевдоисторизм Г. Трейчке, «социализм» Шпенглера и т. д. На деле из теоретического наследия фашизм отобрал лишь то, что оказалось пригодным для воздействия на массовое сознание в соответствующих условиях; реакционные системы прошлого он взял лишь в их «практически-массовом» значении. Так, аристократический миф Ницше о «белокурой бестии», «сверхчеловеке», направленный против «толпы», превратился в идеологии фашизма в оправдание тотального подчинения личности «массе», а на деле – фашистской партийно-государственной машине.

2.2.  Тоталитарность

Тоталитарное государство изображается в фашистской идеологии высшей и универсальной формой общественной жизни. Подчиняя себе или включая в себя все прочие формы социальной организации, фашистское государство отождествляет себя с «обществом», «народом», «нацией»; социальные институты, группы, личности имеют право существовать лишь как органы и элементы этого универсального целого. «Для фашизма общество – цель, индивиды – средство, и вся жизнь состоит в использовании индивидов для социальных целей», – утверждал Рокко. По словам Муссолини, «для фашиста всё в государстве и ничто человеческое и духовное не имеет ценности вне государства. В этом смысле фашизм тоталитарен, и фашистское государство, синтезируя и объединяя все ценности, интерпретирует их, развивает и придаёт силы всей жизни народа». Лидеры немецкого фашизма, ориентировавшиеся на захват территорий чужих государств, усиленно подчёркивали «приоритет» нации или народа по отношению к государству. «Нация есть первое и последнее, которому подчинено всё остальное» (Розенберг). На деле от имени «нации» и «народа» выступал фашистский режим, для которого ссылки на «мистический» характер национального единства служили оправданием тотальной государственной системы, где высшим источником власти выступал вождь, якобы воплощавший волю и дух народа. В строжайше централизованной государственной машине фашизма, в которой каждый орган отвечал лишь перед вышестоящим, отсутствовало традиционное для буржуазного общества разделение властей, а законодательство и исполнение «законов», судебный и внесудебный террор, административное и идейное принуждение сосредоточивались в одних руках. Доктрина тоталитарного государства исключала автономность каких-либо сфер или ценностей общественной жизни – религии, морали, искусства, семьи и т. д.; всё подлежало государственному контролю и регулированию.

В этой доктрине не было места для личности вне государственной организации; человек существует лишь как «государственный человек», как принадлежность наличной, т. е. фашистской, социальной машины. Выношенные – и опошленные – буржуазным развитием идеи неотъемлемых прав личности, свободы и борьбы мнений и т. д. фашизм отверг с порога. «В государстве не существует больше свободного состояния мыслей, – заявлял Геббельс. – Просто имеются мысли правильные, мысли неправильные и мысли, подлежащие искоренению…»

2.3.  Шовинизм

Волна агрессивного шовинизма, возведённого фашизмом в ранг государственной политики и захлестнувшая сравнительно широкие слои населения, – одно из наиболее важных и трудно объяснимых явлений идеологического климата фашизма. В фашистской идеологии ущербные моменты национального самосознания – этническая ограниченность, предубеждения, так называемый комплекс неполноценности и т. д. – превращаются в активные факторы массовой пропаганды и политики. «Фашизм – это… неосознанное пробуждение нашего глубокого расового инстинкта», – утверждал А. Рокко. Социально-психологические структуры, связанные с низшими уровнями общественного сознания, сформировавшиеся в условиях этнической разобщённости, фашизм выводит на поверхность идеологии, оформляет при помощи расистских и «органических» теорий. Лозунг нации («народа – нации», тотально организованного политически) выполнял по меньшей мере три функции: 1) обосновывал «классовый мир» и интеграцию общества, противостоящего «зримому врагу», 2) обеспечивал психологическое самоутверждение того среднего слоя, который фашизм превратил в главную массовую опору режима, 3) оправдывал попытку порабощения, а в определённых случаях и поголовного истребления других народов.

В этой политике нашли свое логическое завершение установки фашизма, по которым «польза» государства или достойного управлять народа («арийцев») является единственным источником моральной оценки и правопорядка. Свобода и существование отдельных личностей, этнических групп, других государств не представляют ценности и рассматриваются лишь под углом зрения их «пользы» для этого государства и его идеологии. Эти установки объясняли, в частности, обыденную для нацизма практику скрупулёзного холодного расчёта эффективности уничтожения людей; расходы на патроны и печи аккуратно сопоставлялись с доходами от труда обречённых, реализации ценных вещей, золы и т. д.

Чудовищные преступления фашизма против человечества – развязывание мировой войны, истребление целых народов, невероятно расчётливая жестокость в отношении пленных и мирного населения и т. д. – осуществлялись при массовом соучастии в этих рационально-планируемых злодеяниях.

2.4.  Милитаризация

Милитаризация всех общественных, в том числе идеологических, отношений – характерная черта фашистского режима. Фашизм рождается в обстановке напряжённости, нуждается в ней и создаёт эту обстановку, поскольку она содействует поддержанию казарменной дисциплины и военно-командных методов управления, оправдывает тотальную мобилизацию, требует отказа от классовых и индивидуальных интересов, самоотречения во имя фикции национальной интеграции. Установка на постоянную «борьбу», притом борьбу со «зримым», т. е. очевидным для обывателя, даже персонифицированным внутренним и внешним врагом (инородная этническая группа, чужое государство) стала образом жизни в условиях фашизма.

Наиболее широко употребляемой формой идеологического оправдания фашизма служила «историческая» мифология, превращавшая опыт прошлого в обоснование права на господство «избранной» расы, нации, государственной системы. Откровенно формулировавшаяся цель фашистской историографии состояла в том, чтобы «заново пересмотреть и переписать историю человечества» (Розенберг); этот пересмотр сводился к тому, что «избранной» нации и расе приписывалась ведущая роль в государственном строительстве, военном деле, культуре и т. д. Другой момент «переписывания» истории состоял в изображении фашистского режима «завершающей» стадией социального развития («тысячелетний рейх»).

2.5.  Псевдореволюционность

Выступая душителем революционных и демократических движений и прежде всего – коммунистического движения, фашизм в то же время широко рекламировал свою идеологию как «революционную» и «социалистическую». Ближайшая цель лозунгов такого типа состояла в том, чтобы воспользоваться антикапиталистическими настроениями масс, в частности созданными обстановкой экономического кризиса, для ликвидации парламентаризма, конституционных свобод и прав личности во имя возвышения фашистского государства. Провозглашая себя «революционным», фашизм стремился использовать определённые лозунги, тактические приёмы и организационные формы, связанные по своему происхождению с рабочим и освободительным движением. Фашистский «социализм» противопоставлял формальной, парламентской, юридической системе буржуазного государства некий неформальный, бесструктурный, опирающийся не на закон, а на «волю масс, нации, народа», тоталитарный механизм «народного» государства, суда, «фюрера».

2.6.  Культ вождя

Венцом всей системы идеологических и политических отношений, характерных для фашизма, является культ вождя, носителя абсолютной верховной власти, облечённого сверхъестественными полномочиями, стоящего над обществом, над обыденным сознанием, над правом, непосредственно воплощающего в своей персоне «дух нации», «историческую судьбу» и т. п. По утверждению Дж. Джентиле, «вождь выражает словами то, что остаётся невыраженным в глубине сердца народа». Этим «доказывалась» абсолютная правота вождя и требование абсолютного доверия к нему. Одна из «заповедей» итальянского солдата, разработанных фашистской пропагандой, гласила: «10. Муссолини всегда прав». По словам Геринга, нацисты должны верить, что вождь непогрешим в делах нации, подобно тому, как католики верят в непогрешимость папы. Миф о вожде персонифицировал доктрину тотальной идеологии и тотального государства, способствуя её доведению до массового сознания, в котором стремление возложить ответственность за свои судьбы на высочайший личный авторитет фюрера служило закономерным следствием разрушения существовавшей ранее системы идеологических отношений и ценностей. Эти «запросы» фашистского режима обусловили отбор и выдвижение на ведущие роли деятелей определённого психологического типа (параноидальный склад психики, уверенность в собственной непогрешимости, мания преследования, авторитарность личности и т. д.).

Неизбежные продукты такой ситуации – личный произвол «вождя», который терпит и считает полезным правящая клика; вождь отвечает надеждам находящихся под его влиянием масс, жаждущих авторитета. В литературе о фашизме культ определённого «вождя» иногда служит характеристикой соответствующего режима (гитлеризм, франкизм). Поверхностность подобных точек зрения, игнорирующих социальную природу фашизма, очевидна; они фиксируют главным образом типичный для фашизма личный произвол, бесспорно накладывающий глубокий отпечаток едва ли не на все стороны деятельности фашистского режима и придающий ему видимость личной диктатуры (диктатор выступает как единственная «личность» во всей системе). Фашизм не сводится к личной тирании «вождя», это сложная иерархическая система организованного массового насилия получает в культе «вождя» своё организационное и идеологическое завершение. В этом один из важных факторов нестабильности фашистского режима, поскольку устранение вождя может вести к дискредитации всей системы господства фашизма (ср. падение фашизма в Италии в 1943).

2.7.  Общая характеристика идеологии фашизма

По структуре и способам воздействия на массовое сознание идеология фашизма может быть отнесена к определённой системе религиозных (культовых) отношений. Именно так рассматривали фашизм многие его создатели и идеологи. Фашизм, по словам Муссолини, есть религиозная концепция, в которой человек рассматривается в его внутренней связи с высшим законом и объективной волей. В Германии А. Розенбергом было организовано «Немецкое религиозное движение», провозгласившее следование нацистской доктрине и «фюреру» высшей культовой нормой. Культовый характер идеологической системы фашизма определялся не заявлениями или стремлениями его проповедников, а такими её чертами, как универсальный мифологизм доктрины, канализация эмоций и – шире – подсознания масс через разветвлённый механизм ритуальных действий (символические шествия, съезды, гимны и т. д. – «коричневый культ»), харизматический тип лидерства. Особенностью фашизма как идеологической системы служит ярко выраженный политический культ, присущий более древним религиям (непосредственная сакрализация власти вождя, социальной общности, противостоящая персонализму и космополитизму христианства). С этим связаны неизбежные, более или менее сильно выражавшиеся противоречия между фашизмом и христианской церковью, иногда – известная осторожность режима в прокламировании своей идеологии (особенно в Италии, Испании).

3.  Социально-экономические предпосылки возникновения фашизма

Непосредственные предпосылки фашизма формируются с началом «империалистической эпохи всемирного капитализма», в качестве исходного пункта которой В. И. Ленин выделял рубеж XIX и XX вв. [1] В. И. Ленин постоянно подчёркивал реакционный характер империализма. «Политически империализм есть вообще стремление к насилию и к реакции… политической надстройкой над новой экономикой, над монополистическим капитализмом (империализм есть монополистический капитализм) является поворот от демократии к политической реакции. Свободной конкуренции соответствует демократия. Монополии соответствует политическая реакция», — писал он [2].

В империалистической реакции антипролетарские, антисоциалистические тенденции сочетались с антилиберальными, поскольку либерализм считался синонимом буржуазной демократии. Фашизм, несмотря на преобладающий в нём антикоммунизм, антидемократичен в самом широком смысле слова, будучи решительным и последовательным отрицанием не только социалистической, но и буржуазной демократии.

Появление фашизма на политической арене – результат кризиса социально-экономического, политического и культурного развития буржуазного общества, страха правящей буржуазии перед натиском революционного социализма. Фашизм усиливает свою активность в момент обострения кризиса империализма, когда возрастает стремление реакции применять методы грубого подавления демократических и революционных сил. Неравномерность темпов и форм развития этого кризиса, упадок или неразвитость демократически-парламентских форм политической жизни, противоречия между степенью идеологической организованности и уровнем культуры масс, «новейшие» средства мобилизации старых массовых предрассудков – характерные элементы почвы, на которой растёт фашизм. Не случайно фашизм утвердился в условиях наибольшей остроты указанных противоречий, благоприятных для вовлечения сравнительно широких слоёв главным образом мелкобуржуазного населения в политические акции в качестве «толпы».

При всём известном истории или возможном многообразии фашистских движений (отличающихся друг от друга различными вариантами сочетания военной и партийной диктатуры, террористического и идеологического принуждения, национализма и этатизма и т. д.) общим условием их формирования является кризис демократических форм буржуазного государства при отсутствии или же недостаточности иных эффективных форм регулирования социальных отношений. Свойственная всей эпохе монополистического капитализма, отмечавшаяся Лениным тенденция к ликвидации или выхолащиванию демократии составляет необходимое условие, при котором развивается и идёт к власти фашизм.

Формы фашизма зависят от целого ряда специфических для каждой страны обстоятельств: обострения классовых конфликтов при неспособности буржуазного государства воздействовать на них, кризиса буржуазного парламентского строя в условиях раскола или деполитизации рабочего класса, значимости националистических и реваншистских факторов в идеологической атмосфере подготовки мировой войны. В Западной Европе (Германия, Италия) фашистские движения возникали как форма реакции на угрозу социалистической революции; в Латинской Америке неоднократно складывались близкие к фашизму политические режимы; в некоторых странах Азии и Африки возникают известные условия для паразитирования антидемократических, в том числе и фашистских, форм на национальных движениях и лозунгах.

Главная роль в генезисе фашизма принадлежит такому основополагающему признаку империализма, как монополизация экономики.

Монополизация экономики требовала возрастания роли государства. Предпринимателям эпохи свободной конкуренции нужно было государство со скромными функциями и расходами, своего рода «ночной сторож». Им хватало простора в сфере производства и на рынках. Рабочее движение ещё только формировалось организационно, поэтому буржуазия чувствовала себя достаточно сильной, чтобы обходиться без посредничества государства во взаимоотношениях с рабочими. Буржуазия эпохи монополистического капитализма предъявляет уже иные требования к государству. С его помощью она стремится обеспечить гегемонию на внутренних рынках и завоевать рынки внешние, удержать классовое господство под натиском развивающегося рабочего движения. Ей нужен не скромный «ночной сторож», а вооружённый до зубов часовой, способный отстаивать её внутренние и внешние интересы.

Чем больше базис капиталистической системы имеет тенденцию к превращению в монополистический, чем больше растёт концентрация капитала, тем больше государство испытывает тенденцию к превращению в государство не всех капиталистов, а в государство финансового капитала, господствующей олигархии. В таком развитии уже таилась угроза установления контроля над государством и обществом со стороны наиболее агрессивных группировок монополистического капитала.

Вследствие концентрации производства и капитала формируется могущественная финансово-промышленная олигархия: стальные, угольные, нефтяные, пушечные, газетные и прочие «короли» образуют династии, богатства которых и степень влияния на все стороны жизни достигают невиданных масштабов.

Переход капитализма в империалистическую стадию сопровождался усилением неравномерности экономического развития отдельных стран. Буржуазия «запоздавших» стран стремилась опереться на поддержку государства, чтобы противостоять буржуазии стран «старого капиталистического развития», успевших укрепиться на внешних рынках, создать колониальные империи. Острое соперничество эа «место под солнцем», а также развитие рабочего движения обусловили нарастание милитаристских тенденций. Содержание постоянных армий, втягивающих в орбиту военного обучения миллионы людей, создание крупного военно-промышленного потенциала заметно увеличили удельный вес милитаризма в капиталистическом обществе, придали ему качественно новые черты. Громадные масштабы милитаризм принимает прежде всего под прямым воздействием процесса монополизации экономики. В области военного производства возникают гигантские монополии, неразрывно связанные с государством. Эти первоначальные проявления государственно-монополистического капитализма в известной мере предвосхитили создание современного военно-промышленного комплекса.

Милитаризм служил постоянной опорой для авторитарно-диктаторских устремлений внутри господствующих классов, нагнетал атмосферу националистическо-шовинистического угара. Он готовил кадры, способные на любые преступления. Не случайно почти вся фашистская «элита» в той или иной мере прошла казарменную школу милитаризма. Исторические судьбы фашизма и милитаризма неотделимы друг от друга.

4.  Социальная база фашизма

4.1.  Олигархия

Одним из главных социальных последствий монополизации экономики явилось формирование нового элемента элиты буржуазного общества — монополистической олигархии, постепенно превращавшейся в решающую силу лагеря верхов. Как раз её наиболее реакционные фракции становятся мощным генератором тенденций, способствующих зарождению фашизма.

4.2.  Средние слои

В эпоху империализма формируется экономическая и социальная реальность буржуазного общества, порождающая у отдельных индивидуумов и определённых социальных слоёв такие психологические свойства, которыми может манипулировать самая махровая реакция. Прежде всего это относится к мелкобуржуазным и средним слоям, занимающим промежуточное положение между буржуазией и пролетариатом. В период монополистического капитализма их социальные позиции пошатнулись. Мелкой буржуазии казалось, что она находится между двух огней. С одной стороны, она ощущала свою слабость перед монополиями, а с другой — испытывала страх перед набиравшим силу организованным рабочим движением.

В «запоздавших» империалистических государствах интенсивная ломка традиционных социально-экономических структур особенно обостряла классовые противоречия и создавала напряжённую психологическую ситуацию для многочисленных слоёв населения, не успевших адаптироваться в быстро меняющихся условиях.

Идея «национального величия» давала мелкому буржуа компенсацию за пошатнувшиеся экономические позиции. Империалистическая экспансия выглядела конкретной реализацией этой идеи.

Эффективным рычагом для втягивания массовых слоёв в орбиту империалистической политики служил реакционный национализм. Трудно переоценить его роль в подготовке социальной базы фашизма. В то же время нужно иметь в виду, что в распространенных на Западе концепциях национализм изображается своего рода стихийным порывом широких народных масс, который будто бы и подталкивал верхи на путь экспансии.

На самом же деле националистическая истерия насаждалась сверху. Конкретные исторические факты свидетельствуют о верхушечном происхождении реакционного национализма в империалистических странах. Он органично вписывался в контекст политического курса верхов, получившего наименование социал-империализма. Этот курс предусматривал определённые подачки представителям господствующих наций за счёт грабежа колониальных народов в сочетании с националистической пропагандой, культивированием чувства расового и национального превосходства.

Родство между национализмом и фашизмом ещё более близкое. Многие идеологические принципы и практические методы реакционного национализма были легко впитаны фашистскими движениями, а в некоторых странах, прежде всего в Италии и Германии, фашизм прямо и непосредственно интегрировал националистические организации в свои ряды. Но следует подчеркнуть, что с самого начала обнаружились те социальные пределы, за рамки которых национализм не смог сколько-нибудь эффективно просочиться. Наименьший успех националистическая пропаганда имела среди рабочих.

Хорошо известные факты из истории главных разновидностей фашизма убедительно свидетельствуют о том, что господствующие классы поддерживают фашистов не только в то время, когда они уже сумели мобилизовать массы, опираясь на собственные силы, но и с момента зарождения фашистских движений. Причём как раз для того, чтобы они решили задачу вовлечения масс в орбиту реакционной политики.

Опыт войны, революции, наконец, капповского путча показал ультраконсервативным фракциям верхов, что при всём их презрении к народу без социальной базы не обойтись. Но удовлетворять реальные интересы трудящихся правящие круги, естественно, не собирались. Приманкой для определённых слоёв населения должна была служить националистическая и социальная демагогия. Нужны были новые методы пропаганды и агитации.

Экстремизм мелкой буржуазии и средних слоёв не тождествен экстремизму господствующих классов. Экстремизм верхов носит прежде всего политический характер, а экстремизму мелкобуржуазному в значительной степени присущи социально-психологические черты. Своеобразие мелкобуржуазного экстремизма определяется тем, что в нём содержится и антикапиталистический, точнее, антимонополистический заряд. Экстремистские фракции верхов как раз и считали важнейшей задачей фашистских движений введение мелкобуржуазного экстремизма в промонополистическое русло, нейтрализацию его антикапиталистических аспектов. Слияние монополистического и мелкобуржуазного экстремизма и вело к формированию «классических» разновидностей фашизма, опиравшихся на массовую базу.

Фашисты искусно играли на эмоциях мелкой буржуазии, льстили её самолюбию, обещали привести к власти. Среди мелкобуржуазных сторонников фашизма было немало таких людей, кто действительно верил в революционность нового движения, в его антикапиталистические лозунги, видел в нём подлинную «третью силу». Их искренняя убеждённость придавала достоверность демагогической по своей сути фашистской пропаганде, адресованной средним слоям. В этом уже содержались элементы противоречия между политической функцией и социальным базисом фашизма. Это противоречие с особой силой проявлялось в период консолидации фашистских режимов, когда рассеивалась демагогическая пелена и чётко проступала сущность фашизма как диктатуры наиболее агрессивных и реакционных монополистических группировок. Более того, после установления фашистских режимов наблюдалось устранение тех радикальных элементов, которые всерьёз воспринимали пропагандистскую фразеологию главарей. Один из аспектов пресловутой «ночи длинных ножей» в Германии (30 июня 1934) заключался в ликвидации недовольных штурмовиков, требовавших «второй революции». Муссолини немало хлопот доставили сторонники «второй волны», которых не устраивала политика дуче после «похода на Рим». Во франкистской Испании противоречие между мелкобуржуазными и люмпен-пролетарскими элементами и верхушкой режима нашло отражение во фронте «старых рубашек». Однако, несмотря на противоречия, фашистским главарям удавалось (с разной степенью успеха) сохранять массовую опору, комбинируя террор с социальной и националистической демагогией.

4.3.  Люмпен-пролетариат

Когда речь идёт о рекрутах фашизма, нельзя не учитывать выходцев из люмпен-пролетарской среды, охотно клюющих на приманку реакции. Буржуазное общество постоянно воспроизводит эту прослойку, пополняющуюся за счёт тех, кого оно деклассирует, выбрасывает из сферы производительного труда. В. И. Ленин охарактеризовал люмпенов как «слой подкупных людей, совершенно раздавленных капитализмом и не умеющих возвыситься до идеи пролетарской борьбы».

Люмпены откликались на призыв реакции в самых её разнообразных формах — будь то бонапартизм Наполеона III, буланжизм, джингоизм, «чёрные сотни» и, наконец, фашизм. Подобная среда поставляла фашистам и «фюреров» разного ранга. Молодой Гитлер по своему образу жизни был близок к этому паразитарному слою. «Классическим» типом люмпена являлся пресловутый Хорст Вессель, один из главарей берлинских штурмовиков, убитый в пьяной драке, а затем канонизированный в качестве «героя и мученика» нацистского движения. И в наши дни прочно укоренившийся в порах буржуазного общества люмпен-пролетариат служит социальным резервуаром для правых и левых экстремистов.

В результате экономического развития, ускоренного научно-технической революцией, в странах развитого капитализма происходит быстрая ломка устоявшихся, традиционных структур. В результате этого образуются группы, потерявшие прежний социальный статус, вынужденные изменить привычный образ жизни, отказаться от прежних форм потребления и т. п. Острой формой проявления данного процесса стала прогрессирующая маргинализация сознания значительной части населения. Первичным, базовым типом маргинального сознания всегда была его люмпен-пролетарская модель. В значительной степени она остаётся им и поныне.

Обособление от общества, стихийный индивидуализм толкает маргинала-люмпена к отстранённости от политического процесса и к абсентеизму. В то же время глубокая враждебность обществу, стремление незамедлительно потребить его богатства, неприятие его норм и ценностей создают потенциальную готовность к разрушительным действиям, направленным против этого общества или его отдельных институтов. В этом смысле маргиналы представляют собой социальный горючий материал, способный к спонтанному самовозгоранию.

В связи с нарастающим размахом объективной маргинализации её ценности и установки стали проникать и в сознание тех групп населения, которые объективно ещё не подверглись вытеснению из производственного процесса и, соответственно, социальной структуры общества. При этом чем актуальнее опасность стать жертвой данного процесса, тем сильнее влияние маргинальных взглядов на общественное сознание как отдельных категорий населения, так и в целом.

Таким образом, и в настоящее время существует и ширится база для ультраправого экстремизма.

5.  Типы фашизма

Главным критерием для типологии государственно оформившегося фашизма может служить степень концентрации власти в руках фашистской верхушки и сросшихся с ней экстремистских фракций монополистического капитала. Она зависит от комплекса взаимосвязанных факторов: от уровня экономического развития страны, социальной структуры населения, силы антифашистского Сопротивления, степени относительной самостоятельности фашистского аппарата власти, места собственно фашистской элиты по сравнению с традиционными господствующими классами в структуре режима, от масштабов империалистических притязаний.

Многочисленные варианты фашизма могут быть сведены к двум основным типам в зависимости от того, насколько полно каждый из них отражает сущность данного явления.

К первому типу относятся те разновидности фашизма, которым удалось в той или иной мере приобщиться к власти. У них типичные для фашизма свойства и признаки проявляются особенно чётко и выразительно, рельефнее обнажается его сущность. Именно фашизм у власти — это «открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала» (Г. Димитров).

Однако необходимо учитывать наличие довольно важных внутритиповых различий. Самую завершённую форму в период между двумя мировыми войнами фашизм обрёл в тех странах (прежде всего в Германии, в меньшей мере в Италии), где фашистские организации стали главной опорой экстремистских фракций господствующих классов, где возникли тоталитарные диктатуры.

Помимо «классических» образцов имелись фашистские движения, которые были хотя и не главной, но всё-таки существенной силой в составе правящих кругов и выступали в качестве младших партнеров в режимах фашистского типа. Это было особенно характерно для стран с относительно отсталой социально-экономической структурой, где не успели сложиться могущественные монополистические группировки. Здесь элементы тоталитарной диктатуры комбинировались в системах господства с традиционными авторитарными и даже парламентарными формами. На фоне «классических» вариантов у этих разновидностей фашизма многие типологические черты выглядят как бы размытыми.

Ко второму типу относятся многочисленные фашистские движения, не сумевшие прийти к власти, застрявшие на политической периферии. Их функция сводится к роли политического резерва реакционного крыла господствующих классов. Так обстояло дело в тех странах Западной Европы, где глубоко укоренились буржуазно-демократические традиции, где фашизм не смог найти массовой опоры, где в силу исторических и конкретно-ситуационных причин наиболее влиятельные фракции буржуазии делали главную ставку не на фашизм, а на иные методы отстаивания классового господства. Следует учесть, что фашисты в этих странах поднимали голову уже после прихода к власти Гитлера, когда фашизм в глазах широких слоёв населения предстал в самом омерзительном виде. Поэтому здесь сложились более благоприятные предпосылки для сплочения антифашистских сил и организации отпора фашиствующим элементам.

На разновидностях фашизма второго типа особенности генезиса сказались сильнее, потому что эти разновидности так и не достигли стадии зрелости, которая наступает после прихода к власти. Их отличительным признаком можно считать и гораздо меньшую степень внутренней консолидации. С этой точки зрения наиболее показателен французский фашизм, представлявший собой особенно пёстрый конгломерат группировок и лидеров. Программные и тактические установки «малых» фашистских движений представляли комбинацию традиционалистских реакционных воззрений с расистской мистикой и широковещательной социальной демагогией.

Следует иметь в виду, что современность рождает новые типы фашизма, примером чему может служить реакционная диктатура в чилийском и греческом вариантах. Типологическим признаком всех форм фашизма является его тесная, органическая взаимосвязь с милитаризмом. Теперь, когда шансы на привлечение массовой базы значительно уменьшились по сравнению с межвоенным периодом, фашистам приходится компенсировать её отсутствие главным образом военной силой, поддержкой международных военно-империалистических кругов. Диктатура Пиночета в Чили, рухнувший после семи лет правления «режим полковников» в Греции — таковы конкретные формы «военного фашизма».

Много общего с «военным фашизмом» у специфических форм современного фашизма в слаборазвитых странах. Он представляет собой соединение интересов международного империализма и реакционной местной бюрократии и военщины. Такой фашизм насаждается извне правительствами, сохраняющими у себя дома (в большей или меньшей степени) атрибуты буржуазной демократии. Отличительным признаком импортируемого фашизма является отсутствие сколько-нибудь серьёзных внутренних предпосылок. Его культивируют в странах с пережитками докапиталистических отношений, где не сложилась сильная национальная буржуазия, а в архаичной социальной структуре нет слоёв, способных поставлять для фашизма массовую базу.

5.1.  Неофашизм

Буржуазии приходится консолидировать свои ряды преимущественно на основе социально-политического маневрирования, что наиболее характерно для либерально-реформистских методов отстаивания её классового господства.

В этом процессе многие склонны усматривать гарантию от возрождения фашистской угрозы. Однако такой подход грешит односторонностью. Ослабление капиталистической системы выражается также в оттеснении откровенно буржуазных партий на крайний фланг и в укреплении позиций рабочих партий. В противовес этому у правящего класса вновь растёт тяга к прямым насильственным действиям.

Активизируются консервативные элементы. Они пытаются всплыть на поверхность, используя неудачи либерально-реформистской политики, утверждая, что лишь с консерватизмом связаны шансы буржуазного общества на выход из кризисного тупика.

Важнейшие отличительные черты всех неофашистских политических течений и организаций:

• воинствующий антикоммунизм и антисоветизм;
• крайний национализм, расизм (открытый или более или менее прикрытый);
• критика с ультраправых позиций буржуазных правительств (даже самых консервативных), действующих в рамках буржуазной парламентской системы;
• применение насильственных, террористических методов политической борьбы.

Политические и идеологические позиции неофашизма отражают настроения и интересы наиболее реакционных элементов буржуазии.

С консервативной реакцией современный фашизм имеет общие корни; хотя у неофашизма много новых элементов в идеологии, пропагандистских методах и тактике, ему присуща способность к мимикрии, которая порой способна сбить с толку. Однако при сопоставлении современного фашизма с «классическими» образцами преемственная связь проступает чётко и явственно. В современном фашизме, как и в фашизме «традиционном», сочетаются социально-политический консерватизм и реакционность правящего класса с мелкобуржуазными иллюзиями и бунтарством. Эти два варианта экстремизма сливаются в фашизме воедино, но между ними, как и в прошлом, возникают коллизии чаще всего тактического свойства.

Неофашистские террористы теперь часто маскируются под «левых». Эту возможность создают для них своей террористической тактикой всякого рода левацкие группировки. Зачастую под предлогом борьбы против ультралевого терроризма особенно активно в роли ревнителей порядка выступают неонацисты. Таким образом, современный фашизм паразитирует и на ультраправых и на ультралевых экстремистских тенденциях, усугублённых обострением общего кризиса капитализма.

На протяжении всего послевоенного периода фашистские движения служат в основном политическим резервом империалистической буржуазии, которая бросает его в бой пока что в сравнительно ограниченных масштабах. Относительная слабость неофашистских движений в современном мире не должна быть поводом для недооценки исходящей от них угрозы. Сам факт их существования влияет негативно на духовно­-политический климат многих стран. Кроме того, как показывает исторический опыт, они могут быстро набирать силу. Наличие неофашистских организаций может способствовать сдвигу вправо и благодаря тому, что на их фоне более приемлемыми выглядят прочие правые элементы.

Развитие государственно-монополистического капитализма, научно-техническая революция в условиях капитализма порождают такие социальные последствия, которыми могут воспользоваться неофашистские элементы. По-прежнему питательной социальной средой для фашизма являются мелкобуржуазные и средние слои, которые не всегда достаточно осознанно ориентируются в сложной современной обстановке. К этому следует добавить и крестьянство, подвергающееся интенсивному вымыванию. Теряют социальный статус служащие и представители интеллигенции, чей род занятий превратился в массовые профессии. Логика социальной борьбы влечёт их влево, но, учитывая умение фашистов спекулировать на нуждах и чаяниях социально ущемленных слоёв, следует считаться с потенциальной возможностью временного перехвата какой-то их части неофашизмом.

Сохраняются и социально-психологические источники фашистской опасности. Современное буржуазное общество усиленно стремится привить своим гражданам конформизм, аполитичность, индифферентность, превратить их в элементарных «потребителей», легко поддающихся манипулированию со стороны господствующих классов.

Обострение общего кризиса капитализма всё явственнее обнажает неизлечимые язвы буржуазного общества. Инфляция, безработица, рост преступности, моральное разложение — всё это вызывает острую психологическую реакцию у населения, причем далеко не все его категории способны разобраться в истинных причинах этих социальных бедствий. Чувство социального недовольства в сочетании с ощущением собственного бессилия порождает мессианские настроения. Отсюда упование на «сильную, личность», способную навести «порядок».

Современный фашизм пытается спекулировать и на кризисе буржуазной культуры. Научно-техническая революция в условиях государственно-монополистического капитализма углубила противоречия между техническим прогрессом и культурой. Как никогда остро встаёт проблема «человеческого фактора» в буржуазном мире. Растёт отчуждение личности. Всё сильнее даёт о себе знать тенденция к бездуховному существованию. Неофашистские идеологи, учитывая это, пытаются выступить в роли спасателей человеческих духовных ценностей. Если раньше традиционный фашизм откровенно издевался над гуманистическими идеалами и ценностями, то теперь определённые элементы из современного неофашистского лагеря выступают с псевдогуманных позиций.

Чтобы распознать проявления неофашизма, необходимо сопоставлять их с типами фашизма, сложившимися в межвоенный период. Дело идёт не о внешних формах, подверженных постоянным изменениям, особенно учитывая исключительную способность фашистов к мимикрии, их приспособляемость к новым условиям. Преемственная связь между «традиционными» и новыми видами фашизма носит сущностный характер и обнаруживается прежде всего в методах политической борьбы и организации власти, защиты интересов местных или международных монополий.

Наряду с неоправданным сужением фашистского феномена до одной-двух разновидностей необходимо считаться также с опасностью неправомерно расширительной трактовки этого явления. Подобный подход преследует цель дискредитировать страны, придерживающиеся социалистической ориентации, революционно-националистические режимы, проводящие антиимпериалистическую политику, и фактически оказывается модернизированным вариантом пресловутой концепции «тоталитаризма».

Затрудняют анализ новых форм фашизма и трактовки, сложившиеся в левацких кругах. По их мнению, в наши дни фашизму больше не надо совершать государственные перевороты для захвата власти. Он якобы уже достаточно глубоко внедрился в государственную структуру капиталистических стран. Очагами фашизма левацкие элементы считают современные капиталистические предприятия, где проводятся те или иные мероприятия в рамках социальной политики, рассчитанной на отвлечение рабочих от активного участия в политической борьбе. Бесспорно, в социально-экономической и политической почве развитых капиталистических стран сохраняются предпосылки фашистской опасности. Но если не видеть качественного различия между репрессиями, имеющими место при буржуазно-демократических режимах, и перманентным, тотальным фашистским террором, между либерально-реформистской или патерналистской социальной политикой буржуазии и фашистскими методами растления масс, можно проглядеть действительную фашистскую угрозу.

6.  Противодействие фашизму

История фашизма — это в сущности история краха самой решительной и насильственной попытки империалистической реакции затормозить социальный прогресс, расправиться с революционным движением. Научный анализ фашизма свидетельствует об его исторической обречённости. Однако такой вывод не должен повлечь за собой недооценку этого опасного социально-политического феномена. Победа над фашизмом была достигнута прогрессивным человечеством чрезвычайно дорогой ценой.

Дискредитация фашизма в глазах человечества намного сузила для современных реакционеров возможности маневра вправо. В этом можно усматривать одну из причин того, что в целом послевоенный период в странах развитого капитализма проходил под знаком преобладания буржуазно-реформистской политики. Хотя фашистские методы сохраняются в политическом арсенале буржуазии и в кризисных ситуациях реакционные авантюристические круги могут попытаться, несмотря на негативный исторический опыт, вновь прибегнуть к фашистским методам спасения классового господства буржуазии, перспективы подобного выхода из социально-политического кризиса, в котором находится современный капитализм, стали гораздо маловероятнее.

Однако фашизм всё ещё представляет собой потенциальную опасность, с которой нельзя не считаться.

Несмотря на наличие в тех или иных странах благоприятных предпосылок для генезиса фашизма, было бы совершенно неверно усматривать в приходе фашистов к власти какую-то историческую предопределённость. Господство фашизма оказалось возможным лишь в некоторых странах и в определённый период, хотя присущие фашизму методы массового политического и идеологического насилия получили широкое распространение. Установление фашизма свидетельствует как о слабостях рабочего и демократического движения, так и о неспособности господствующего класса – буржуазии – удерживать свою власть демократическими парламентскими методами.

Поэтому важнейшая преграда фашизму — создание сплочённого фронта демократических сил. Непреодолимым препятствием на пути фашизма к власти является единство рабочего класса. Коммунистические и рабочие партии видят свою задачу в сплочении всех антифашистских сил, в создании широкого фронта борьбы против всевластия монополий, за мир и социальный прогресс.

---

Разделы: История, Политика, Идейно-политические течения

---